Фантастические тетради - Страница 402

402

В связи с этим возникла идея радикально изменить правила игры, а с ней и методику постановки телеги впереди лошади. Или, возвращаясь к исходной селедке, произвести такие манипуляции, после которых этот продукт самостоятельно поплывет в своем маринаде по маршруту сезонных миграций. Нельзя сказать, что этот метод в истории науки себя оправдал. Просто логика развития познания подошла к той фазе, когда надо сначала совершить глупость, чтобы понять, каким образом ее можно избежать впредь.

На практике это выглядело так: в манустральную среду был имплантирован некий инородный предмет и насильственно в ней аннигилирован. Это действие, опять же на взгляд дилетанта, может показаться очередным идиотическим способом проведения досуга, — стрельба по тарелкам выглядит гораздо более осмысленно. Зачем аннигилировать предмет, если он, попав в манустрал, рано или поздно сам исчезнет с концами. Любой предмет, оказавшийся в неполярной среде, рано или поздно претерпевает деформации с периодически несуразными исчезновениями и появлениями. Его природно-генетические микровибрационные процессы (АДФС) не имеют возможности долго сохранять себя из-за отсутствия внешней Е-полярной поддержки. Фокус в том, что такой предмет полноценно аннигилировать без посторонней помощи тоже не может из-за отсутствия ЕИП-среды. То ли дело прибегнуть к искусственной аннигиляции…

Теоретики АГ! будучи физиками по образованию, прекрасно усвоили, что чистой аннигиляции в природе нет. Попытки создать идеальную аннигиляционную среду даже не предпринимались ввиду изначально заложенного абсурда в подобного рода деятельности. Обязательно остается энергетический выброс, который поглощается физической природой в качестве компенсации за бездарную трату сил на сотворение… Обязательно остается информационная матрица — генетическая схема бытия, поглощаемая Е-инфополем в качестве удобрений, которые послужат питательным материалом для новых творческих проектов.

Если предположить, что в манустрале чистой аннигиляции также не существует, то куда бы могли подеваться тамошние информационные останки? Этим вопросом агравиталисты занялись вплотную и выяснили, что никуда они не девались. Плавают, родимые, здесь же неподалеку в виде разрозненных, мутных, химероподобных обрывков, похожих на куски планетарной ментасферы наутро после «Армагеддона». Окрыленные радостным предчувствием, агравиталисты добавили в этот компот некие связующие каналы, разработанные когда-то для ИИП и выполняющие функции локальных адаптаций. В манустрале блуждал уже примитивный архив. Начало было положено. В течение короткого времени ученые, засучив рукава, накачали архив таким количеством «байтов», что осталось навесить интерфейс — и компьютер готов к работе. Для аннигиляционного материала годилось все подряд. Чем больше информационного содержания в физическом объеме, тем больше годилось. Микросхемы, особенно биологического ИНИ-конструктора, старый хлам с бортовых «навигаторов», библиотеки любого вида — наиболее калорийная пища. Очень древние вещи — с большим аппетитом. Информационный слепок Большой Советской Энциклопедии с дисковой записи оказался бы очень кстати при формировании общей мировоззренческой направленности будущего поля. Точнее — имитации. Для имитационного метода построения. Принципиально нового в информатике и применимого разве что для манустральной природы.

Справедливости ради надо добавить, что имитационные поля (МИП) хоть и упростили работу исследователям, но еще не решили проблему адаптации манустрала. Они решили совершенно другую проблему — моделирования манустрала в заданной пространственно-временной координате с перспективой благополучного погружения в его среду, непродолжительного пребывания в ней и беспроблемного возвращения. В перспективе эта продолжительность пребывания могла бы возрасти и стать пригодной для жизни особо яростных фанатиков агравиталистики. Но имитационные поля, как и прочие атрибуты перпендикулярных измерений, не давали ответа на главный вопрос: зачем нужно моделировать доступный и пригодный для жизни манустрал, если в аркарных функциях пока, слава богу, всем хватает места.

Глава 8

Сплошные облака составляли линию горизонта. Она казалась спокойной и мягкой. Небо темнело, натягивало на равнину ватное одеяло. Все реже в разрывах облаков появлялась зелень. Все чаще блестели глянцевые поверхности равнинных топей с почерневшими от сырости островами. День ото дня тучи наливались влагой, молнии подсвечивали их глубину, и корпус фрегата содрогался над раскатами грома. Верхний мир казался фальшиво безразличным к страстям, кипящим у поверхности грунта. Казалось, расслоение пространства прекратило между ними бессмысленную взаимосвязь. Только птицы то и дело ныряли под облака, чтобы надышаться озоном. Им экспедиция наскучила сразу, как только Эссима покинул корабль. Точнее, они перестали делать вид… и стали поглядывать на Зенона в надежде, что и он последует примеру альбианина. Но Зенон всякий раз оказывался на посту. Тверже каменной скалы, прочнее сосновой мачты. Хуже того, с упрямством, достойным аритаборской породы, он продолжал делать записи на скрученных обрывках папируса, которые свисали с его рукавов, торчали из карманов и оттопыривали жилетную сумку.

Киль резал борозды на воздушной вате, стараясь угнаться за птицей-ахой. Солнце всплывало и проваливалось за все четыре стороны горизонта. Неусыпное око Зенона обозревало окрестность, отмечало петли течений и любовалось желтым свечением атмосферы, которое непонятным образом придавало планетарному телу янтарный оттенок на обзорных панелях цивилизованного транспорта Ареала.

402