Фантастические тетради - Страница 132

132

Практическая же «польза» дала о себе знать по прошествии времени. Как, впрочем, и любители баловаться временным антигравитантом без учета антигравитанта пространственного (АП!) лишь по прошествии времени поняли, как жестоко они заблуждались. Каждое существо, хоть раз побывавшее в «Зеркальных часах», претерпевало чудовищную метаморфозу психики… деформацию «субстанции личности». Как это выглядело на практике — ни одна хроника тех времен толком объяснить не в состоянии. Вроде бы как «раздвоение призрака» — пустая оболочка с непредсказуемым поведением, то ли еще похлеще. По свидетельствам очевидцев тоже понять невозможно. С каждым годом «призраков» Хаброна становилось больше, и сама цивилизация рисковала превратиться в цивилизацию-призрак, если б каждая подобная тварь не имела маниакального стремления вернуться обратно в «Часы», где вскоре бесследно исчезала.

Это явление впоследствии толковалось по-всякому. Слагались легенды о том, что по границе Хаброна до сей поры слоняются неприкаянные существа, для которых остановилось время. Что будто бы оркапустошь растет за счет энергии «расщепления времени и пространства», поэтому заинтересована наплодить «призраков» как можно больше. Кто-то для собственного успокоения внушил себе, что от «Зеркальных часов» не осталось даже обломков, что диск, замедлив вращение, угодил в самую сердцевину пустоши, а это значит, что его вовсе в природе не существовало. Еще много чего говорят на эту тему без малейших попыток логически объяснить происшедшее. Единственное, что известно наверняка, это то, что «Зеркальные часы Хаброна» были первым зафиксированным, общепризнанным и имеющим массу свидетельств явлением, которое по лингвистическим аритаборским традициям принято называть «мадистанс», а в просторечье именуется мадистой.

Глава 1

Самая чертовщинка здесь начиналась в полдень. Безразлично, ливень на улице или солнцепек. Главное, чтобы в комнате, кроме Шурки, никто не присутствовал. Стоило скрипнуть половице в коридоре — чертовщинка прекращалась, вернее сказать, затаивалась на время, пока скрип половиц не удалится на кухню и не закроет за собой дверь.

«Седьмой день работы вируса «полтергейст», — записал Шурка в блокноте и выжидающе уставился на монитор, который не проявил ни малейших признаков жизни.

— Ну, извини, — сказал он, — давай начинать, я уже здесь.

Шурка перелистал страницы блокнота. «День первый» — эта зараза еще не называлась ни вирусом, ни полтергейстом. В первый день ее не стоило даже описывать в блокноте. Что-то есть… что-то мешает работать, рябит по экрану, роется в архивах, перебирает меню, изучает… «принюхивается», выстраивает длинные предложения из «козявок» с вопросительными знаками на конце. «Троянец,» — подумал Шурка и попытался от него избавиться, но даже после форматирования диска вирус не исчез и шаг за шагом продолжил осваивать содержимое компьютера, поражая своим терпеливым упорством. Будто внутри завелся кто-то живой и самостоятельный. Окончательно добило Шурку то обстоятельство, что компьютер невозможно было отключить. Даже после того как шнур был выдернут из розетки, чертовщинка немного растерялась, но от этого не утратила яркости изображения. Ни о чем подобном Шурке слышать не доводилось.

К часу дня все безобразия прекращались, до полудня следующих суток. На второй день работы «полтергейст» обрел дар общения и его вопросительные «козявки» сменились вполне осмысленной попыткой вступить в контакт. Но дискета с записью контакта не читалась, и присутствие в комнате любого постороннего лица действовало на вирус отпугивающе.

«Какой сегодня день? — спрашивал «полтергейст». — Какое число? Год? Какая погода на улице?»

«7 ноября 1917 года», — набирал Шурка на текстовой панели.

«Полтергейст» удивлялся.

«Да брось, я вполне серьезно. Который теперь час? Минуты? Секунды?.. Нет, батенька, твои часы отстают на целое столетие. Чем занимаешься? А что, половину Москвы под снос пустили? Это война прошла или подземные гаражи строят? По Садовому кольцу вереницы котлованов. Это зачем?»

«Где это?» — спрашивал Шурка, и буквы на экране сменялись планом изучаемой части города с высоты птичьего полета. Затем проекция резко падала вниз и обозначала квадрат, в котором можно было разглядеть надписи на касках строителей и их ядовито-оранжевые комбинезоны.

«Всю Москву расковыряли», — писал вирус поверх картинки.

«Наверно, меняют трубы, — отвечал Шурка. — Впрочем, я этим не интересуюсь».

«А чем ты интересуешься?»

— Лучше б ты такими делами не увлекался, — советовали Шурке на работе. — Летают какие-нибудь идиоты, фотографируют местность. В принципе, есть такая аппаратура… Проверь, не встроена ли у тебя в монитор антенна с питанием… но с другой стороны…

— …С другой стороны, — уточняли другие знатоки, — это дорогостоящее удовольствие. Просто так развлекаться не будут. Ты спроси, что им от тебя нужно?

Третий и четвертый день работы вируса особым разнообразием друг от друга не отличались:

«Восход солнца во столько-то…»

«Ну и что?»

«Ничего. Интересно. На каких частотах работают каналы телевидения?»

«Не знаю».

«Вот на таких-то…»

«Ну и что?».

«Ты еще не рассказывал мне о своих друзьях».

«Я с вирусами о личной жизни не разговариваю».

— Нет, это типичный «говорун», — успокоили его на пятый день работы «полтергейста». — Кто тебе его засадил, вот в чем вопрос! Теперь он так и будет болтать с тобой с двенадцати до часу.

132