Фантастические тетради - Страница 116

116

Начать эту теорию проще было бы с «энтропии равновесия». Экстравертное-интровертное натяжение сфер чередуется, и эта последовательность держит систему в стабильном состоянии. Но случаются переориентации… Почему?

Начнем опять-таки с элементарной модели: активность одного элемента системы А имеет влияние на другой элемент В той же системы, который, реагируя на эту А-активность, стремится ее погасить (уравновесить), что в результате и происходит… или не происходит. Так вот, на самом деле, ничего похожего. Элемент В никогда ни за что не выступит против разбушевавшегося элемента А, напротив, будет стараться ему подыграть. Усмирение же будет происходить по линии активности внешних, удерживающих равновесие, полюсов. Которые, в случае неудачи, могут взбудоражить и все остальные элементы системы (все это, опять же, из игрушечной модели). По идее, элемент А обязан прийти в норму, на этом всякая энтропия может считать свою работу оконченной.

Но! Как быть, если элемент А, напротив, катастрофически наращивает свою дестабилизирующую активность и никакие усмиряющие мероприятия не способны его удержать? Вот теперь придется поверить на слово: в любой саморегулирующейся системе (особенно в аллалиуме) предусмотрены свернутые структуры, улавливающие критические колебания в системе (элемента А, а также общего фона) — аварийный стоп-кран. Эти свернутые структуры способны контролировать и гасить колебания фона. Однако если система слишком возбуждена, происходит то, аналогов чему мне не доводилось встречать в местной физике (разве что в загадке: отчего стоп-кран на самолете синего цвета?). Свернутые структуры разворачиваются, выворачивая наизнанку всю систему. Интровертная сфера становится экстравертной. Полюса напряжения автоматически меняются на противоположные и гасятся на соседних однотипных полюсах. Система поглощается внешней, более мощной системой и прекращает свое существование — это и есть явление иммунитета природы, срабатывающее в «идеальной» модели.

Доказательств этому явлению в физической природе (в том числе фактурной) существовать не может. Разве что разглагольствования о конце света, тотальном апокалипсисе, и то в приблизительной аналогии. Но мадистологи, имеющие глубокий контакт с предметом своих исследований, утверждают, что мадиста оперирует такими понятиями, как «потеря (зануление) Уровня», «деформация соседних уровней в результате зануления», а также «цепная реакция сворачивания пространства». Естественно, доказательств того, что речь идет об «иммунитете природы» посредников, тоже не существует.

4-я Книга Искусств считает, что именно «теория равновесия» в наибольшей степени повлияла в свое время на посредников, сделала из них то, что они из себя представляют: «Дети природы настолько растворились в ней, что перестали ощущать в себе унаследованную от этой природы способность воплощать иллюзии». Но это не так. «Все зависит от соотношения масштабов самовосприятия и мировосприятия, — говорили посредники сами о себе, — прежде чем бросать цивилизацию в темный туннель, надо послать вперед проводника, чтобы иметь представление о его траектории…» К сожалению, «проводники» не вернулись. То, что вернулось, назвать цивилизацией в полном смысле этого слова нельзя — Ареалу неизвестно даже «родного» названия и подлинной истории тех, кого именуют «посредниками».

Глава 26

— Не знаю, что из этого может получиться, — признался Раис, — сюрпризы не исключены. Ребенок от мадисты! Первый раз слышу, что такое возможно. На Земле, вероятнее всего, это будет обычный человек, а происхождение обычного человека никого волновать не должно.

— А если?.. — предположил Фрей.

— А что «если»? Если с Землей что-нибудь случится, мы первыми об этом узнаем.

— Раис, надо что-то делать сейчас!

— Что? — удивился Раис. — Тут уж ничего не поделаешь. Осталось только ждать. Но как он тебя!.. Я начинаю уважать Али. Обработал тебя в твоей же фактуре! И как обработал! Его ребенок тебе еще не раз о нем напомнит, если, конечно… все это не бред.

— Как я могу это предотвратить?

— Элементарно! Только намекни об этом бонтуанцам и они не оставят от твоей Земли мокрого места…

— Раис!

— Что «Раис»? — рассмеялся он. — Они также, как ты, допустили оплошность. У тебя свои масштабы — у них свои. Какие могут быть декларации прав между игроком и игральной костью?

— А ты… сядешь на платформе и будешь с удовольствием наблюдать за развитием событий?

— Именно с удовольствием!

Фрей почувствовал приступ животной ярости. «Это перед бурей, — успокаивал он себя, — песчаная буря на каждого фактуриала влияет по-разному и только на разумных существ — одинаково. Пора спускаться вниз, у меня не так много времени на нравственную проповедь…» Но Раис, будто нарочно, выдерживал его до изнеможения под куполом платформы, и Фрей каждый раз покорно терпел в надежде когда-нибудь узнать скрытый смысл этого ритуала. После шестидесяти градусов по Цельсию его мозги обычно «съезжали с опоры», и он укладывался на прохладный каменный пол перед любым собеседником, независимо от степени авторитета.

— Мне надо знать все о шахтоприемнике на дне Атлантического океана, как давно он там и в каких режимах работает… — сказал он, но Раис успел абстрагироваться от присутствия Фрея. Его взгляд утратил свой естественный фокус на каких бы то ни было объектах внешнего мира и всецело устремился внутрь. Извлечь его из этого состояния было так же невозможно, как добиться возвышенных чувств от статуи Венеры Милосской. Фрей еще раз попытался повторить его пластическую позу, но суставы опять отказались повиноваться. Он много раз пытался разобраться с расой этого исключительно вредного существа: расой смеющихся человекоподобных существ, с колоссальной телепатической и телекинетической силой. Но, всякий раз упирался в истинный смысл слова «раса». Тот смысл, которым наделил это слово язык Ареала, гораздо более расистский, чем можно было себе представить из элементарной теории биологической мутации. Расовые различия между ними не имели никакого отношения к строению тела, его химическому составу, степени адаптации. Вся разница заключалась только в возможностях. Тех, что дает природа, и об отсутствии которых можно только сожалеть.

116